Да, но безумье твоё было безумье священное, Мир для тебя превратился в тюрьму, Ты разлюбил всё земное, неверное, пленное, Взор устремлял ты лишь к высшему Сну своему.
Да, все монахи твои — это не тени согбенные, Это не тёмные сонмы рабов, Лица их странные, между других — удлине́нные, С жадностью тянутся к высшей разгадке миров.