Проявились гурии, серые как трещины Изменили магией внутренность и внешность. Кушай, друг мой ситцевый, вяленого лещика Соскребай с реальности чешуи поверхность.
Томно дождик крякает по кристаллам разума Здесь не растворяется, там не исчезает Камни кастаньетами бряцают за пазухой Сумерки душевные тают, тают, тают…
Под фанерой черепа, как в могиле veritas Слово — что молчание, произнес — исчез, Снов хитросплетения на жуках доверия, В плоскости общения из конца в конец.
В плоскости Меркурия — атомы безумия, Медно и отчетливо звуки режут штиль. По экранам времени Лимб стекает струями, Призрака значения обращая в пыль.
Образы сомнения, мифы Возрождения На картонных крыльях ветер, вечер в никуда В чистом сердце зеркало, блики изменения Вдаль по измерениям — хаос, пустота.
Что тебе мерещится в этих серых трещинах - Спелая вселенная яблоком в руке? Чем-то прочно склеено нервное нездешнее, Слышишь, как зовет тебя: где ты, где ты, где?
В липких сновидениях бабочка китайская, Что-то хочет выразить древним языком. Тайные собрания, символы дурацкие, Серое пространство сквозь портал зудит песком.
Зреет недоверие в сфере просветления, В теме затемнения много сорных мест. Всё ненастоящее, тлеют впечатления, Шарики за ролики, и гудит оркестр.
Рябь ползет по вечности полумраком клетчатым Тамплиеры сумерек алчут главный звук. Скромно распадаются свойства на конечности И плывет плывет плывет по внешнему испуг…
Проявились гурии, нимфы и валькирии Появились время, формы, вещи и плоды. Так легко расплавится в вязком изобилии Голоса манящие: где же, где же ты?
Грустно или радостно сквозь шаблоны ярости, Через ритмы тяжести лунных психосфер Светятся мгновения депрессивной благости, Растворяя гранулы принципов и вер.
Будды улыбаются в синее безумие, Кушают растения, жадно пьют эфир От пилюли Вечности — к безднам слабоумия Стоит раз попробовать — исчезает мир…