По сырости неба шагает хромой самолёт . За пазухой стильной подшитой дюралевой куртки Напихано всюду сокровищ. Он гордо идёт, Под нос напевая чудные, порой, прибаутки.
Рубины гремят, и свистят невпопад янтаря. Особые злата, трубу костяную куря, Суровым молчанием свой демонстрируют штат. В петлице застрял оловянный сутулый солдат.
Упруга мошна и субъекты звенят о своём. А франт-самолёт на приколе. Так что ему гром? По сырости неба уже не идёт а скользит, Клюкою толкаясь, и словно уже не болит (нога).
Зачем ему нежность и преданность добрых ключей И самоотверженность масел и зрячесть полей, Когда по карманам такие большие друзья. И вот он - несётся, судьбу тормоша, как нельзя.
Он очень спешил и о многом забил. Забил побывать у врачей и молитву забыл. Слетают бинты, обнажая судьбу до кости. И, дерзко скользя, подскользнулся. Прости...
Под сыростью неба бредёт оловянный солдат. Он видел как плавят железо ионным лучём. Глаза его вновь вопрошают:- "Скажи-ка мне, брат, Боролся с огнём для кого, почему и о чём? Когда миллионами тонн в раскалённую печь Невежества, жадности, скупости льют жемчуга! Потом неуместного толка посмертная речь..." По сырости неба скользит хромая нога...