Пусть мои птицы улетят, дикие стоны в рай. Я драю сотни тысяч текстов корабельных трюмов. И если эта тварь перелила бокал за край, Веди меня к нему и помни что поэт не умер. А вы готовы тыкать пальцем рассказать за жизнь мне, А я готов и оттаскать бы вас за щеки монстры. Я не искал среди войны порции людей так просто. Возьми мою ладонь и полюби мое уродство.
Тихий-тихий час, белый-белый снег Заполняет все пространство бандероли. Слишком сильный яд, слишком слабый свет, Температура головы семьдесят семь и девять.
Я не знаю кто я, я не знаю где я, И зачем себя зову под звуки танцев гильз. Я своя находка, я своя потеря, Моя судьба как лифт миксует вверх и вниз.
Горит словарь, блюю в слова, плюю на славу рока. Перетащи меня поближе к хэппи милу с соком. Куда бы я не шел - я съехал с перекладин мозга, Не перегладить мою жизнь, гну перемычку носа. Но я веду свою войну в арках, я боле вязну, И вместо кофе с молоком и кашель-кашель кожа. Просто не трогайте мой мир, просто не трогай ложью. Всем было по*уй как один становились на лыжи. Я через пасту лезу вниз, через опасный выстрел вниз. На высоте карнизов мразь мой обитает разум. Я разорву ваши тела: педики, педики-телки. Я словно телефонный разговор, не лез из трубки. Пока дрожит твоя рука, танцуют вальс по кнопкам. Я запишу кровавый трек испотрошенной глоткой. Где будет завтра моя жизнь тикать секундной стрелкой По береаве ваших жил буду звучать за стенкой. Но супротив мои глаза перед зеркальной дымкой. Я шел вперед, глотал туман и сочинял вам демки. Меня готовы были знать стаи бомжей окрестных. Я уходил, я уходил внутрь себя и мыслей. Шагом из подъезда, он голодный грязный, Выпал тонны снега у обочин трассы. Но он обернулся, но он улыбнулся, Можешь развернуть там в бандеролях пусто.
Тихий-тихий час, белый-белый снег Заполняет все пространство бандероли. Слишком сильный яд, слишком слабый свет, Температура головы семьдесят семь и девять.
Тихий-тихий час, белый-белый снег Заполняет все пространство бандероли. Слишком сильный яд, слишком слабый свет, Температура головы семьдесят семь и девять.
Я не знаю кто я, я не знаю где я, И зачем себя зову под звуки танцев гильз. Я своя находка, я своя потеря, Моя судьба как лифт миксует вверх и вниз.