Из помойки да в дом, из мусора в гости,/ По ножке стола в еду. Из-под кровати по спящей руке,/ По подбородку ко рту. Они по ночам по коже ползут,/ Щекочут мое лицо. Они по щекам заползают мне в ухо/ Смотрят каждый мой сон. Грязнобыстрыми, ломкоподвижными ножками/ Путаются в моих волосах. Усами щупают дрожащие веки,/ Надкрыльями тускло блестят. Они облепляют все мое тело/ Хитиновым одеялом. Они меня могут легко унести,/ Но пока им не приказали.
Они под полом и в стенах/ И в каждом из них - жучки. Мимо них не проходит ни одного/ Слова из губ моих. Они прошлой ночью залезли мне в ухо/ И смотрят теперь мои сны. Я шифрую все мысли, я думать боюсь,/ Они в голову мне проползли. Они шебуршат, они всегда рядом,/ Они агенты в чужих руках, Уши-антенны, глаза-объективы/ И передатчики в усах. А где-то там, освещенное светом,/ От монитора с моей судьбой, Губ уголком улыбаясь криво,/ Следит бессонное лицо.
Я их давлю, оставляя на стенах/ Обрамленные дрожью лапок следы. Я их травлю, а потом выметаю,/ Но за обоями - шорохи. Шорохи там, шорохи здесь,/ Шорохи даже в моей голове. Я их травлю и давлю, и сжигаю,/ Но блестящие спины ползут ко мне. Насмехаясь усами, они вернутся/ Уже на следующий день. Они зафиксируют и покажут/ Кому-то мою смерть. Из помойки да в дом, из мусора в гости,/ По ножке стола в еду. С цианистым калием или стрихнином,/ По подбородку ко рту.