А я мужик - пиздец, Чудовищу конец. Я самый храбрый в мире мусоришко. Найдем мы островок И превратим его В вонючую, протухшую отрыжку. Купец озолотит, Ведь сам же говорит, С лихвою он расплатится за Настю. А чудищу кранты, Дадим ему пизды, Чтоб рот не разевал на эту фрастю. А чудищу кранты, Дадим ему пизды, Чтоб рот не разевал на эту фрастю. Я самый храбрый мент, И завалю в момент Я этого вонючего урода. Здоровый очень я, Шварценеггер, то хуйня, А я, в натуре, родом из народа. Здоровый очень я, Шварценеггер, то хуйня, А я, в натуре, родом из народа.
Настя в двери колотила: \"Открывай скорей, мудила! Не скрывайся от меня. Я пришла, и я - твоя\". И предстал он перед нею, То краснея, то бледнея. Настя сразу испугалась, Задрожала, обосралась, Но попозже, страх уняв, С криком: \"Выеби меня!\" Бросилась ему на шею И заохала, балдея. Ей чудовище всадил, Про гондон совсем забыл, А когда он вспомнил, блядь, Поздно было надевать. Долго трахались они, Пролетали ночи, дни. Наконец, они устали И ебаться перестали. Им хотелось отдохнуть, Ёбнуть водки да курнуть. Настя говорит ему: \"Я тут чё-то не пойму. Ведь тебя я целовала, Только не расколдовала\". Отвечает ей страшила: \"А, не тут-то оно было! Чтоб меня расколдовать, Тебе надо отсосать\". Настя вмиг припала к хую, Громко чавкая, смакуя. А чудовище балдел, Выл от счастья и пердел.