Ты ко мне в тишине Постучалась в двери. Охуел я вполне, Верю и не верю. Может быть, галюны Или мне все снится, Только нет, это ты, Милая девица! ТАНЦУЮТ ВСЕ! Ты как вор заломишься в дверь, Все мне ясно стало теперь, Ты так сильно хочешь, пиздец, На большой корявый конец. У тебя такая пизда, Что мой хуй войдет без труда, Но надеть придется гондон, Я боюсь сифона! Я смотрю на тебя, Хуй в ширинке бьется, Не сдержу я себя, Щас конча польется! Но боюсь показать Я свою заточку, Станешь ты убегать, И сорвется ночка! Ты как вор заломишься в дверь, Все мне ясно стало теперь, Ты так сильно хочешь, пиздец, На большой корявый конец. У тебя такая пизда, Что мой хуй войдет без труда, Но надеть придется гондон, Я боюсь сифона!
А купец, проснувшись утром, Отрыгнул и пёрнул круто. Почесал своё яйцо, Глядь на руку: \"Где кольцо? Ведь его я не снимал. Неужели проебал?\" Тут две дочки прискакали. \"Вы, это, колечко не видали?\" - \"Нет, папаня, хуй нам в ухо. Может быть, взяла Настюха? Её тоже нигде нет. Может, спёрла и - привет!\" Тут купец всё понял сразу. И, ругнувшись два-три раза, Он в ментуру побежал И про всё там настучал. Ну, а участковый мент Был ему пиздатый кент. \"Разберёмся, - он сказал И дубинкой замахал, - Мы найдём тот хуев остров, Хотя всё это непросто\". До купца дошёл намёк. Он сказал ему: \"Колёк, Я пиздато заплачу, Я вас всех озолочу. Только побыстрей найдите И Настюху мне верните\". И ментовские войска Понеслись искать врага. Танки, пушки и пехота, Крокодилы, бегемоты. Всё! Чудовищу пиздец, Не сносить ему конец. Участковый разрывался, Громко матами ругался, Потому что он там был Охуенный командир.