Как на княжий двор московий Прибежали ходоки: «Княже! В поле Куликовом Идут мамаевы полки». Княже спьяну не врубился: Как на княжий двор московий Прибежали ходоки: «Княже! В поле Куликовом Идут мамаевы полки». Княже спьяну не врубился: «Кто такие? Шо орут? Кто там? Где там появился? И какого хера ждут?» – «Там братва монгольских чурок Хочет нам стрелу набить И на поле Куликово Для разборок пригласить».
ВСТУПЛЕНИЕ
Воевода крикнул: «Княже, Собирай к обеду рать. По кувшину сядем, вмажем И поедем воевать». Как на поле Куликовом Прокричали кулики, Там в порядке бестолковом Встали русские полки. – Ой, сейчас мы им дадим пизды! Ой, сейчас мы им дадим пизды! – Три недели простояли, А Мамая не видать. Тут дружина зароптала: «На хуй надо здесь стоять!» Тут очко у князя сжалось, Сразу хмель с балды слетел, Чтобы рать не разбежалась, Выдать спирта всем велел. – Ой, сейчас нажрёмся в жопу мы, А потом мы им дадим пизды. – Забухали, загудели, Под базарный пьяный гам Все мечи порастеряли По обдрыганным кустам. Ну, а вечером туманным, Когда князь сказал: «За стол», Дверь открылась и нежданно Хан Мамай в шатёр вошёл.
--- «Слушай, дымага, время больше нету, да? Хватить баки завивать, завтра утренним рассветом надо разборняк начать, да?» Хан ушёл, дверями хлопнул. Князь подумал: «Хуй с тобой. Завтра утром собираться И идти нам нужно в бой». Ёбнул спирту без разводу, Схавали длинный огурец. «Слуги, где там воевода? Заебал уже в конец». «Воевода, – крикнул кто-то, – Знать, по пьяни в лес ушёл. Третий день не видно что-то. Может, там грибов нашёл». «Обыскать вокруг дубраву, Это, полк на розыски послать. Пусть обшарят все канавы, Как найдут – ко мне подать». Ну, а утречком с рассветом Обе рати собрались, Встали друг напротив друга, Князь промолвил: «Заебись». Из монгольского из ряда Выезжает Челубей, Репа крупная, большая, Перекачанный злодей.
И вот встали монгольские войска в боевом порядке. А впереди их с наглым ебалищем выехал Челубей. И орал Челубей беспорядочно ужратым русским войскам: «Эй, урусы, кто будет смелым со мной биться?» В ответ ему эхом катилась патриотическая фраза: «Иди ты на хуй, ублюдок вафельный».