Ангел носит потертую куртку и длинный хвост. Через правый висок - побелённая жизнью прядь. Он выходит из грязной каморки, прямой, как гвоздь И толпа идиоток ломится в первый ряд. Ангел ладит гитару и видит их всех насквозь, Так что самые стойкие плавятся и горят.
По утрам на его этаже происходит гам. Коммуналка внимает крикам, как всем святым. -Окрутил мою дочку?! Так я её не отдам! Еще скажешь спасибо, козёл, что ушел живым!.. Голос рвется: мамаше крики не по годам. Ангел вымотан вдребадан и задёрган в дым.
Наконец, дотерпев до последней своей черты, Ангел гонит мамашу и щелкает дверь на крюк. Он давно не ребенок. Он знает, как жечь мосты, Но лупцует обои, пока не приходит друг. Друг бинтует и злится: "Ну что ты?! Ну что же ты!.. Тоже, повод нашел, из-за этих базарных сук..."
Астрид ходит к нему на концерты, как в божий храм, Красит волосы и смеется, как херувим. "Если, Боже, отдашь его мне - я тебе воздам." Астрид реже заходит к матери и родным. Ангел видит ее со сцены и тесный зал Вдруг становится для него как дыра пустым.
Астрид пристально смотрит, как он завершает такт, Отрешённо качая в руках свой четвертый бис. Астрид всю ее жизнь невозможно хотелось так. Ей не важно, что дома устали и извелись. Ангел плещет глазами влюбленный густой коньяк, Хоть друзья умоляют его не идти на риск.
Весь остаток концерта проносится, как в дыму. Астрид едет глухой в бесконечно пустом такси. "Почему не к тебе, идиотище?! Почему?!" Он сжимается, как от боли: "И не проси..." Ангел верит в нелепый шанс, что его поймут. Астрид едет к подруге и падает там без сил.