Мы пожаром врывались в клубы, Помню, каким-то летом, Почему я не крашу губы, Ты не спросишь меня об этом, Мы же вместе и не одно столетие, А в данной инкарнации, Я наверное ни хуя не леди, И не гордость нации.
Оставайся знакомая, Раздевайся несмелая, И погибну в истоме я, Но с надеждой на светлое, Не позволить расслабиться, По неволе довольная, Да, такой все прощается, Да, такой все дозволено И вступали со мной в полемику, И лечили меня без устали, Убивали во мне холерика, И стихи его стали грустными, И стихии не стало, и меня же мне мало, И глаза усталые, и все достало
Оставайся, знакомая, Раздевайся, не смелая, И погибну в истоме я, Но с надеждой на светлое, Не позволить расслабиться, По не воле довольная, Да, такой все прощается, Да, такой все дозволено
Губы грезили, грелись опытом, И на бедра спадали с похотью, Крались лепетом, слились ропотом, Все изменчиво, ну и похую, Незаконная, непокорная, Эта гордость слезами капала, Только небо во мне упорное, Только осень во мне не плакала
Оставайся, знакомая, Раздевайся, не смелая, И погибну в истоме я, Но с надеждой на светлое, Не позволить расслабиться, По не воле довольная, Да, такой все прощается, Да, такой все дозволено