Ночь, крепко сплю, телефон — хуя себе сюрприз На проводе Шурик Шурик из тех типов — кто по уму давно должен быть жмурик Только Шуре мороз вообще пох Он живее всех живых — красавелла И живет Шура также быстро — как ведет свой болид Барикелла Шура говорит, что звонит с Филиппин Уебешен в кал Помехи в связи, но в голосе Шуры слышу недетский накал Шура сообщает, что нашел свою любовь и остаётся там жить Поэтому тех кто ему должен — он прощает А тех кому должен он — просит простить На этом наш разговор прерывается А мне уже не спится и в моменте кое-что вспоминается Вспоминается Шура, ранней весной в перелеске и с калашом Адидасовский трен-костюм, улыбка, голда, грудь-колачом Черти под стволами копают себе могилы в холодной земле Братва ржет, пыхает и бухает — парни рады весне А хули еще надо братве? Девяностые вызывают отвращение и ненависть у множества людей Типо лучше уж шестидесятые С Бардами и бредом оттепельных идей Или семидесятые с Высоцким, бамом Битлами, хайрами и лимитой Есть любители восьмидесятых С Нью-Вэйвом в сердце и диско — хуетой О вкусах не спорят, не спорят вообще И особенно с безвкусными мудаками Девяностые сделали такие парни как я и Шура Сделали своими руками Не нравиться что получилось в итоге? Грубовато? Что — то не так? Вы в своем праве лузеры — ругаетесь По мне все было просто ништяк.