В новгородских лесах рыщут тени орластых мундиров, Над болотистым мхом бьют в припадке стволы шмайсеров. Здесь зачёркнута жизнь рваной трассой шального пунктира, Здесь разрывы сердец глохнут в рёве свинцовых ветров. Гимнастёрки не в рост, в бурых пятнах запёкшейся крови, Сжав разбитый приклад, задыхаясь в горячем бреду, Молодой паренёк, сдвинув пыльную каску на брови, Как молитву, шептал: "Пусть умру, но они не пройдут!" Грязь размытых траншей трамбовали солдаты телами. На горластую цепь из окопа шагнув в никуда, Тот вчерашний пацан обнял тёплую землю руками, Захлебнувшись свнцом, прохрипел: "Не пройдут никогда!" И они не прошли, и повергли их знамя народы, И победа пришла, всю Европу накрыв кумачом, Только тот паренёк до сих пор у заросшего брода На разбитый приклад налегает разбитым плечом. Средь угрюмых осин стонет ветер трофейной гармошкой. Мир прошёл стороной, мимо взглядов разбитых глазниц. Здесь лежит батальон, раз в году погребённый порошей, Смотрят ввысь черепа, на углы чёрных плачущих птиц. Говорили они, что придут невредимы и целы. Говорили: "Побьём, победим", но побили, и вот 50 долгих лет смотрят в темень сквозь прорезь прицелов, Лишь в глазах их детй живы лица ушедших на фронт. Те глухие места называют долинами смерти, Там останки солдат, словно снег, на болота легли. Если трудно понять, я прошу - хоть на слово поверьте: Мы живём потому, что враги там пройти не смогли. Пусть прошло много лет, пусть война эта стала легендой, В гулкий колокол бьют отошедшие в сумрак сердца. Как случиться могло, что гордимся мы славной победой, Забывая о тех, кто лежит в Новгородских лесах?