Восемьдесят четвертый. Розовый первоклассник С восхищением смотрит на тонкие пальцы Смуглой соседки по парте, девочки Ани Зальцман. Девочка Аня Зальцман щурится, когда злится (Розовый первоклассник Сережа чем-то похож на пупса), Волосы девочки Ани немного вьются, Но самое в ней невозможное – это ресницы, Когда она смотрит вправо.
Петя Смирнов. Отличник. Мальчик с лицом, достойным кистей фламандцев, Как говорит его мама. Этакий херувимчик Мальчик Петя Смирнов: после уроков – танцы (Доктор сказал, помогает исправить осанку), Тихая ненависть к старшей сестре Оксанке, Тайная зависть к девичьим платьям коричневым. Звездочка с Ильичем украшает лацкан Синего пиджака. Ильичево личико Напоминает Петю. Думает Аня Зальцман Как выйдет за Петю замуж, станет с ним целоваться И спать укладывать кукол Розу и Лилечку.
Восемьдесят четвертый сходит на нет. Декабрь Оставляет в памяти минимум светлых пятен – Сумерки, сумерки. В школе выдали табель Оценок за четверть. Папа Беловой Кати Остался оценками дочери очень доволен, Крайне доволен. (Так и сказал: "Покатит…"), Чего не скажешь о маме Смирновой Оли, (Что непонятно: вроде бы, те же тройки…) Двадцать четвертого в школе был новогодний Бал, где Оля Смирнова была Снежинкой, В белом, ажурном, Олиной мамой сшитом Платье. Оле нравилось это платье, И стройные ножки в белом тугом капроне, И вкус мандарина, и запах хвои еловой, И то, что Олина мама гордится Олей, И воздух в натопленном классе, сухой и горький, И новые туфли, и зависть Кати Беловой.
Восемьдесят четвертый. Первоклассница Катя С восхищением смотрит на новые белые туфли Лучшей своей подруги Оли Смирновой. Девочка Катя не любит декабрь и Новый Год. У людей все новое, а у Кати – обноски, да рухлядь, Тройки за четверть, да запах еловой хвои. Елкой пахло, когда хоронили маму, Катину маму, и папа плакал на кухне, И бабушка приезжала из Нарьян-Мара И все повторяла что-то про землю пухом. Папа был очень пьян, а какой-то папин приятель Рассказывал анекдот. Возразить ему было нечем. Катя с тех пор не любит людных мероприятий, Поминки ли это, новогодний ли вечер.
Восемьдесят четвертый. Следует, кстати, заметить, Оля и Петя Смирновы – однофамильцы, Правда, в классе их дразнят «жених и невеста», Что давно не смущает ни Олю, ни Петю. Аня Зальцман себе не находит места, Пожирает обоих глазами, как говорится. И по пути на урок музыкальной литературы, Скрипку, портфель и ноты сложив на окне подъезда, Царапает по штукатурке: «Оля Смирнова – дура». Что говорить, тяжело еврейское детство.
Восемьдесят четвертый. Минимум светлых пятен. Никто не встречает Олю после продленки. (Месяц декабрь тем еще неприятен, Что мама ходит на курсы шитья и кройки), И Оля идет одна в белой кроличьей шубке. И по пути домой глядит, как катаются с горки Кучеров и Попов, неразлучны, как Лелек и Болек. Кучеров и Попов обзывают ее Снегуркой, Но Олю это не обижает нисколько. Даже немного льстит. И белый намокший кролик Топорщится на плечах с апломбом достойным норки И мнит себя как минимум чернобуркой. А Оля, прочтя в подъезде обидную надпись: «Оля Смирнова…» (и дальше по тексту), плачет, как после двойки, И трет носовым платком то щеки, то штукатурку.
Восемьдесят четвертый. Садится солнце. Снег под ногами густой и вязкий каша В школьной столовке. На улице сыро и скользко. Катю Белову с месяц мучает кашель, И думает девочка Катя, что смерть - это только для взрослых. Как пиво, губная помада, как спички, как папиросы, Как то, что делают ночью папа и тетя Наташа. И стоя на крыше соседней многоэтажки, Первоклассница Катя сама себе кажется старше, Ближе к маме и чуточку выше ростом. И прыгнуть девочке Кате совсем не страшно, Просто…