Глаза индийского йога, В них всё, что нужно в дорогу. В них горит Не-Печалью Всё, что в нас изначально. Улыбка мудрого турка Под падающей штукатуркой В старом доме-приюте. В улыбке – линия сути. Шея женщины Конго, По ней протекает так долго Единственная капля пота. В хижине нет кого-то. Плечи кочевника тундры, На них так страшно и трудно Нести до больницы дочь Через полярную ночь. Руки цвета палитры, Сложенные в молитве, Чтоб не случилось того же, Что случилось в Камбодже. Ладони в Секторе Газа На коврике для намаза, Чтобы все люди планеты Опомнились до рассвета. Тонкие пальцы француза Хрустят от каждого груза, Плывущего ради мира К новым детям Алжира. Груди чилийских дам, Поющих своим малышам, Что здесь и там-далеко У всех одно молоко. Талия греческой девы, Поющей: «Скульпторы, где вы? Вам – запахи Византии, Мне сок из выжатых лилий». Бёдра босого испанца В его западном танце О том, что надо кружиться И умирать научиться. Коленки дитя Сомали В серой кровавой пыли. Он просит богов разыскать Свою убитую мать. Ступни раба из Китая, Бродившего в поисках рая, Нашедшего рай в пещере В виде осознанной меры.
Здесь вряд ли что повторится, Хотя ничего не меняется: Всё отданное – сохранится. Присвоенное – потеряется.