Торопись! Закат темнотою плеснул беспредельно. Помоги! Золотою тропою по самому краю Над землёй, между небом и взглядом, Сквозь двери, сквозь стены, Мимо слёз, и туда, Где родная душа догорает...
Не ко мне одной Пробегу Розовеющим бликом В изголовье тебе следом сумерки входят густея Я шепчу в эти губы иссохшие сдавленным криком, В глубину этих глаз, что до срока подёрнулись тенью
Трубы пели победу, - Но север сочится дымами, Содрогается тяжко земля от надсадного воя. Ты не слышишь, бредёшь, обессилев, в багровом тумане, - Но сдаваться на милость судьбе я тебе не позволю
Легче сна лягут руки на болью сведённые плечи: С этой тьмою привычным оружьем тебе не сражаться. Потерпи, ненаглядный мой воин, Сейчас станет легче. Я с тобой: в одиночку никто бы не смог удержаться. Пусть прольётся мой голос Прохладною сладкой водою, И никто не узнает, как ноша твоя тяжела мне. Возвращайся на свет, погляди, поднялось над ладонью Золотистым ростком невесомое тонкое пламя
Я лицо твоих снов и звезда над землёй и земля я. Как невесте ты клялся земле быть щитом и опорой Я беру твоё сердце и загнанный шаг замедляю Принимаю в себя, чтобы век его не был оборван.
Нам бы только с тобой, мой родной, пережить эту полночь. Что бы ты ни решил, я клянусь, этот бой не последний. Ты проснёшься с зарёй и с улыбкой, и даже не вспомнишь, Как метался во тьме, мне лицом зарываясь в колени
Не пытайся, не стоит, и где я, скажите на милость? Только рядом была, шаг — и тенью растаяла в нише: Ты позвал, угасая, ну вот я тебе и приснилась, С огоньком на ладони. Светает, мой Князь. Улыбнись же! Мне пора. Но никак не могу на тебя наглядеться. Слышат губы мои, как пылающий лоб остывает, И в улыбке твоей небывалое теплится детство. Стань же пламенем ясным опять, моя искра живая!
И в улыбке твоей небывалое теплится детство. Стань же пламенем ясным опять, моя искра живая!