В этом мире таком непонятном и гнусном, Даже клоуны иногда бывают грустными. Запираясь на все замки в газовые камеры Он висит там, в раздумьях вверх ногами. Раскачивается на ветру, на краю серого дома. И сверху вниз таким все кажется незнакомым. Разукрашивая лицо в ярко-оранжевые краски, По ночам этот клоун надевает грустные маски. Спасают его лишь милые детишки. Чёрт побери, иногда милые даже слишком. Когда они садятся вокруг него в стаи, Залезают на плечи, прося: «Покатай!". Одинокий, больной и сутулый клоун. Превращается для них в озорные волны. Забывая о том, как же мерзнут пальцы. Кружась в детском смехе, словно в ритме вальса. А когда детвора по домам разбегается— Грустный клоун опять ковыляет, сгибается. Возвращается в чёрную, пустую квартиру. Здесь не нужен никто, как не нужен он миру. Он не верит в добро, перестал верить в Бога. Для него нет понятий любовь и свобода. Пусто в мраморном склепе со скрипящей кроватью. Он хотел бы уснуть, но решает не спать. Отрывая с трудом свои ноги от пола. Он плетется к балкону, о Боже, как холодно. Раствориться бы вслед за Луной силуэтом. Тело бьётся от холода, а сейчас только лето... Грустный клоун скорее дождется утра. Утром снова сбежится к нему детвора. Он оденет сквозь силу свою рожицу милую, И заставит себя выползать из квартиры. Будет корчиться ради тех милых улыбок, Будет петь и шутить, вопреки весу пыток. Он не выдаст себя, им нельзя сделать больно. Грустный клоун сыграет на пять свою роль. * * * * * * В этом мире таком непонятном и гнусом, Даже клоуны иногда бывают грустными.