привет. мы так давно не виделись, что кончилась зима, и снегирей какая-то холодная рука, как яблоки, всех с веток сорвала и спрятала в мешок... а я жива. со мной всё хорошо. я пью глинтвейн на завтрак и на ужин. в обед обычно сплю, ведь мне обед не нужен, пока нет мужа, нет детей и нет кота, которому на кончике хвоста наш мальчик бережно завяжет верёвочку с бумажкой на конце... так вот... варю глинтвейн, ищу такой рецепт, чтоб выпить - и навечно амнезия. но мне пока такое не по силам, ведь я хреновый повар, если честно. зима прошла. а я ещё грущу.
привет. мы так давно не виделись, что я уже не помню, какого цвета у тебя глаза. вчера во мне опять была гроза. шёл дождь, и молнии сверкали внутри меня опять по вертикали, и бешено бил гром меня под дых. я выплакала три ведра воды. болела так, что не могла дышать... моя душа тихонечко так выла, еле-еле, почти что колыбельную. как будто в самом деле со мной и не случилось той грозы. и только мои страшные часы кричали полночь мне и всем соседям: НА-ВЕР-НО-Е-ОН-БОЛЬ-ШЕ-НЕ-ПРИ-Е-ДЕТ! я так устала быть совсем одна.
привет. мы так давно не виделись, что фикус мой почти догнал мой рост. вчера я задала себе вопрос: зачем же я живу? ведь нету смысла даже просыпаться, когда осталась я совсем одна. и я уже неделю голодна. ведь с фикусом глинтвейна не попьёшь, как ни крути. и что-то неспокойно так в груди, как будто бы один из снегирей там затерялся... он бьётся и клюёт. не помогают анальгин и йод, не помогают солнце, март, новопассит. а у меня, наверно, больше нету сил. я мастерю себе удобную кровать, чтоб лечь в неё и вечно сладко спать. кладу в неё перину, твой портрет, горшочек с фикусом и пачку сигарет. сегодня наконец-то умираю...
- привет... давно не виделись... - привет, родная...