Находясь в сырой, серой, тоскливой апатии и депрессии, Чувствую себя старой чайкой с подбитыми крыльями И переломанными лапами, будто меня на площади вдруг повесили. Даже эмоции и, конечно, мечты, давно уже вымерли.
Я не в силах взлететь и увидеть красоту ленинградского неба. Ощутить всю прелесть полёта, взмахнув огромными крыльями. Я даже не могу скакать по городу в поисках хлеба или ночлега. Нет, я сижу у камней, вся в песке, тине, с мыслями пыльными.
Мой клюв, обмотанный паутиной, как ни странно, молчит. Даже внутренний плач - чаячий, нервный, надорванный Замолчал. И только сердце трепыхается и что-то стучит, Гоняя мою солёную, (как морская вода), кровь во все стороны.
Питер! Ты слышишь меня, северный старый город? Находясь в четырёх стенах, заключённая в рамки приличий, Я зову тебя. Я зову твой дождь и желаю вдохнуть твой холод. Я прошу тебя, возроди во мне выкрик - гортанный, птичий.
Задыхаюсь. Не дышу, не могу дышать в этом смоге московском. Я себя потеряла. Верни мне мои мечты, мою душу, ты, окаянный! Я себя ощущаю стариком - недоумком, дитём - переростком... Что ты сделал со мной, мой прекрасный, льдистый, желанный?