Среди шелков, парчи, флаконов, безделушек, Картины статуй и гравюр, Разнящий чувственность диванов и подушек, И на полу протёртых шкур, В нагретой комнате, где воздух как в теплице, Где он опасен, прян и глух, И где отжившие, хрустальные гробницы, Букета испускает дух. Безглавый женский труп струит на одеяла Багровую, живую кровь! И белая постель её уже впитала… Как воду, заждущая вновь, Подожно призрачной во тьме возникшей тени, Как бледны кажутся слова Под грузом чёрных кос и праздных украшений Отрубленная голова На столике лежит, как лютик небывалый, И в пустоту вперяя взгляд, как в сумерки зимой. Белёсые, тусклые, вялые Глаза бессмысленно гладят! На белой простыне приманчиво и смело, Свою раскинув наготу, Всё обольщение выказывает тело, всю роковую красоту, Подвеска на ноге, с глазком из аметиста, Как бы дивясь, глядит на мир. И розовый чулок с каймою золотистой, Остался, точно сувенир.. Здесь, в одиночестве её необычайном, В портрете, как она сама, Влекущей прелестью и сладострастьям тайным, Сводящим чувственность с ума, Все праздненства греха от преступленья сладких До ласк, убийственных, как яд… Всё то, зачем в ночи таясь в портьерных складках, С восторгом демоны следят!