Над землёй нависали тучи, туман окутывал белой пеленою. Путник плёлся по лесу второй день. Покинули его силы - бухнулся о земь, зарыдал. Вдруг в сумраке раздался жалобный звук флейты. Отёр слёзы мужик, пополз на звук жуткий, но живой. Выполз на поляну, замер - зверьё лесное собралось, да не живая тварь, но тени бесплотные. Посреди поляны сидел старик, грязный и мятый, он и играл на флейте, а сонм животный внимал. Лилась песня, хоть и без слов, но понял путник - поносится в этом гимне земля, которую он домом своим считает. Вскочил, завопил:\"Что же это, дедушка? Какая же это гнилая земля? Оскорбление смертельное нам наносишь!\" Глянул старик из под сосновых бровей:\"До вас дышалось лесам и полям легче. Появились из ниоткуда - уйдёте в никуда. Землю поганите, какой бы веры или рода ни были - всё к одному — нажива, падение, гниль.\" Задохнулся в бешенстве путник, оскорблять дедушку начал. Махнул старик лапой еловой, обвили ветки за шею путника, оторвали от земли. Захрипел, забулькал грубиян, глаза из орбит полезли, ноги в смертный пляс пустились. До сих пор болтается в лесу местном.