Навещая знакомый берег, отрешенно гляжу на взморье, Возвращаясь на пепелище, осязаю рубеж времен. Ни о прошлом, ни о грядущем не рассказывает безмолвие - Черепки отгремевших пиршеств, парафиновый Парфенон... Лишь один звонит колокольчик, словно спрашивает: "Ну, где же ты?" Словно просит: "Побудь со мною!.." - А я рад бы, да не могу: От причала отходит судно, на него все мои надежды, Я слежу за его движеньем, оставаясь на берегу...
Сухопутный пройдет шарманщик в голубом головном уборе, Напевая морскую песню, ничего не прося за труд. Эту песню придумал некто, никогда не бывавший в море, Но поется там лишь о море, и на судне ее поймут. И здесь нет никакого чуда, ведь команду на судне этом Составляют гвардейцы духа всех времен и любых кровей: Открыватели многих истин, консультанты по раритетам, Очевидцы больших событий, собеседники королей...
Мне хватило бы даже слова в долетевшем от них призыве, Чтоб навеки проститься с сушей и исчезнуть там, где заря. Но, безмолвный и недоступный, белый призрак на черной зыби Разворачивается к ветру, никого с собой не зовя. И в то время как он, быть может, отправляется в край несчастий Из великой любви к свободе для всемирной борьбы со злом, - Я, покорный слуга глагола, я, поклонник деепричастий, Остаюсь со своим неверным поэтическим ремеслом...
Навсегда расставаясь с морем, наблюдаю почти бесстрастно, Словно даже уже и это не могло бы меня развлечь, - Как невидимые пределы разграничивают пространство, И ничто этих черт запретных не осмелится пересечь. Лишь корабль моих упований покидает сии границы, Тяжело поднимает крылья и, волнуясь, идет во мглу... Я слежу за его движеньем, но пустуют мои таблицы: Ни о прошлом, ни о грядущем ничего сказать не могу...