Этой музыке крылья подвластны и души открыты. Это августом дышит кувшинное горло ущелья. Это ветер играет на флейте дуплистой ракиты. И ворчанью прибоя внимает орешник ничейный.
Обернись, подставляя полынному запаху плечи, На границе мгновения между «вот-вот» и «когда-то». Это острая жажда разлук, обречённых на встречи. Это жар можжевельника за полчаса до заката.
Это наши прощанья – немногое нынче прочнее. Доносящийся снизу прибой, приглушённый туманом, Заслужить, вероятно, пытается наше прощенье – Но его ли вина, что мелодия столь постоянна…
Что молчание тщетно, его обещания щедры – Словно лето в начале, поющее долго и звонко… Перекрёстных цикад разогретое за день крещендо Искромсало пространство от рощицы до горизонта.
Это – только для взявшихся за руки, близко стоящих. Это только для нас, невзирая на все расстоянья. И склоняются долу в раскаянье рощи и чащи – Но никто не виновен, что музыка столь постоянна.
Ошалев от её обертонов, её флажолетов, И – уже в полумраке – к ночлегу спускаясь, к подножью – На сумбур бездорожья положим мелодию эту: По дороге успеть до потёмок почти невозможно.