Раскинула ты в небе звездные сети, В танце снега не видя меня. За горизонтом птицы рассвета Встречают рождение дня… Протянули деревья черные руки, Застывшие в вечной мольбе. С хрустального неба снежинками звуки Падают в руки тебе, Моя госпожа…
Я клялся ночи с глазами бездонными, Что умер тогда – на развалинах дома. Клялся ночи глухой, ночи отчаяния – А в спину смеялось дымное пламя… Хохотали рыжие космы факелов в спину, А мы стояли на площади и говорили. В гулкую тьму опустевших домов смеялись, А клялся им и тебе, что ничего не осталось…
Я клялся, что небо окрасится алым, Всей пролитой крови стыдясь. Я видел, как ты на коленях стояла И пела в серую даль… Я видел тебя там, где память о боли И боль от памяти – вместе… В расписных черепков прихотливых изломах Кровь – твоя или ветра?.. Зеленое платье в темной пыли, Глаз твоих ясные звезды… На мертвую землю падают слезы – Неба или твои, Моя госпожа?..
Я клялся – и счастлив был, местью одной лишь дыша. «Я умер! – кричал я во тьму и жестоко смеялся. – Меня больше нет!» - только знаешь, моя госпожа… Я остался.
Я видел тебя в окровавленном небе И в пепельной боли руин – А ты стоишь здесь и смотришь в глаза мне В венке из весен и зим… Моя госпожа...