Когда в дырявых башмаках пройдя две сотни лье я вышел к площади и думал сесть на паперть, чтоб из карманов парижан платить за ужин и жилье, я поднял голову - и был сражен ей насмерть! Я даже рот раскрыл, поскольку забурлила кровь, я даже наземь сел, я был неосторожен, она снимала все замки со слова древнего "любовь" и в сердце мне вошла как в кожанные ножны.
Она летела в небесах, она смотрела ласково, с улыбкой на немых устах - Химера нотрдамская.
Когда с товарищами я ходил в ночной налет, когда живыми выходили мы из битвы, когда в карманах пела медь и отдалялся эшафот - лишь ей одной я посвящал мои молитвы! Но раз усатый господин меня застиг в потьмах и мы сразились с ним у старого собора. Я только раз взглянул наверх, но это был неверный шаг, я вдруг упал и услыхал - "Держите вора!"
Она ловила лунный свет, она была изменчива, несущая мне сотни бед - Химера бессердечная!
Пока неделя за неделею в тюрьме неслась и приближался час отправки на галеры, я на нее смотрел в окно, к железным прутьям прислонясь, и говорил: "Любовь моя , Химера!" Но даже в сказочных морях такой красотки нет, и даже в Африке не знал бы я покоя, скучней нормандского коровника казался Новый Свет и потому я деру дал из-под конвоя.
Она летела впереди, и вывела к своим стопам, с душою демона в груди - Химера с крыши Нотр-Дам.
И потому я в этот город возвращаюсь вновь, с пустым карманом и в разорванной рубахе, сюда влечет меня судьба и здесь живет моя любовь и обе вместе довели меня до плахи! И вот стою с петлей на шее и смотрю наверх, служа бродягам убедительным примером. а сверху смотрит на меня, и еле сдерживает смех, и скалит зубы нотрдамская Химера.
Когда в аду как всякий вор я душу сатане отдам, польет смолою мой костер Химера с крыши Нотр-Дам.