Я хочу прописаться в подкорке твоего мозга, Чтобы больше никто, чтобы только мой образ внутри, Словно сон обезумевший, кисти бессмертного Босха, Лабиринтом запутанным, древнего острова Крит. Я стану
Вечной раной на сердце, проклятьем и освобожденьем, Той прохладой, тем жаром, что жаждет еще и еще! Нужно долго ковать и проверить на прочность все звенья. Ты не вырвешься, не сумеешь. Побег запрещен.
Я хочу прописаться навеки в твоем отражении, Чтобы, глядя сквозь ночь, ты смотрел бы мне прямо в глаза, Звездной россыпью или струящейся гладью виденья, Бездной пламени, огненной спицей в оси колеса.
Я стану
Вечной раной на сердце, проклятьем и освобожденьем, Той прохладой, тем жаром, что жаждет еще и еще! Нужно долго ковать и проверить на прочность все звенья. Ты не вырвешься, не сумеешь. Побег запрещен.
Я хочу прописаться в тебе: в каждом вдохе и жесте, Чтобы жарким дыханьем наполнить замерзшую быль, Чтобы только со мною внутри ты познал слово \"вместе\", Чтобы крючья стальные в груди не давали забыть!
Я стану
Вечной раной на сердце, проклятьем и освобожденьем, Той прохладой, тем жаром, что жаждет еще и еще! Нужно долго ковать и проверить на прочность все звенья. Ты не вырвешься, не сумеешь. Побег запрещен.