Желтая сладость библейских стран в складках его боевого плаща... Смолк Элефант, разбит Дюрандаль, окончен третий поход.
- Бог вас простит, мессир Бертран! Острее стрелы слово "прощай". Умчитесь вы в виноградную даль, тоскливей осенних погод.
- К чему эти слезы, фрау вон Штрамм? Отдам свою боль на съеденье ветрам. Супруг ваш барон так милостив к вам, а Берта теперь мне жена. Она так заботлива, так скромна, благочестива, глупа и верна... А что нелюбима, фрау фон Штрамм, так в том не ее вина.
- Но сколько, сколько долгих веков была ночь за окном и стыл мой очаг, и некому было подкинуть дров, и не с кем скуку избыть!
А вы - в перезвоне турецких оков, а вы - лишь дорога в бессоннных очах, а барон так добр, что сердце мое устало призрак любить.
- Да бросьте казниться, фрау фон Штрамм! По девкам портовым таскался я сам, в плену едва не прочел коран, да на счастье, король меня спас. И если беседу вести без прикрас - барон, без сомненья, достоин вас. Ах, Бог покарал меня, фрау фон Штрамм, и порукой мой выбитый глаз.
- Ах, если бы Дева ко мне снизошла, я б стала бальзамом для рыцарских ран, оделась бы мальчиком-поводырем, чтоб отныне до судного дня служить вам глазами... Но страсти зола развеяна! Нет! Я не ваша, Бертран! Страшит ли вас гнева господнего гром? Уйдите, оставьте меня!
- Да что вы, ей-Богу, да как я могу? Коль так, о любви я теперь ни гу-гу. Я, фрау, как лев вашу честь берегу... Но майн готт... эта шейка и шрам на шейке... и грудка под складкой плаща... конечно, майн либен, конечно, прощай...
...нет, в этой соломе ни змей, ни клеща, клянусь тебе, фрау фон Штрамм...
И солнце вертелось, как ведьма в костре, над пыльной дорогой из Кельна в Мантре, и в мареве августа сохли поля и луга. И было известно лишь белым ветрам, откуда в гербе у барона фон Штрамм явились над гордой короной большие рога.