Его куртка по-прежнему пахнет костром и хвоей, И зима превращается в просто еще одну веху. Забери меня, что ли, с собою, куда б ты не ехал. За меня никогда не сражались ни рыцари Трои, Ни бродяги с дороги в изношенных, ржавых доспехах, Но ковер наш взлетит, а ковчег вдруг окажется Ноев.
Темень заспанных улиц осела тяжелым свинцом. А он пахнет глинтвейном, смолой и немного предательством. И хотя на сердечной изнанке болезненный натиск - Время вылечит даже некстати прозревших слепцов. Только вспомнится, как он брал в руки её лицо, И она поднималась на цыпочки без отлагательств.
Никого нет роднее, продлить бы вот этот миг, Потому что всё «мало» однажды становится «слишком». На крутом повороте лежит переломленным дышло, И остался крутиться напрасным немой маховик: Чтоб простить нет зацепок, забыть - не хватает улик. Даже толком не знать, как так вышло, ну как же так вышло...