Если мерить блеск звезд в галактиках и в твоих глазах, понятно, что вторые проиграют. Разыграют победу и морские ветра, когда их сравнить с твоим дыханием. Отчаянно мы друг другу порой пытаемся доказать, а прежде самим себе, что те, кто рядом, взглядом отмеривают континенты, моментам вехи истории подчиняют, испепеляют пирамиды, висячие сады Семирамиды, квадрат Малевича, с плеча, ещё вернее, с одной только ямочки ключицы дают крылья птице, первый полет в космос, последний хаос; Христос в этих лопатках, в этом запахе волос. И первым, единственно верным было не слово, А снова и снова вкус его вздоха, не воздуха кислород изо дня в год порабощает, питает все живое в человеческом организме, а тризна, которую совершает каждую ночь точь-в-точь над тобой его мочка уха. Досуха сушит все земные водоёмы не отсутствие дождей, а подъёмы его бровей. В пальцах запутавшийся свет солнца, вокруг щиколотки замотавшийся лунный свет, Нет-нет, да и прорвется через изгибы колен последний, взятый в плен, рассвет. И первый ледник, проверенный веками, сдается под этими губами. Берегами океана назови эти мизинцы, границы небосвода отмерь ресницами тоже, Ложью, несомненно, пропитаны эти обзывания, В миллионы преувеличены и привлечены в качестве оправдания тому, что никому нет дела ни до каких галактик - теорий и практик, ни до какой Вселенной - вечной или тленной, ни до какого космоса, окутанного темнотой, если хотя бы одной нотой не звучит в нем звук голоса того или той, чей блеск глаз не сравнится ни с одной звездой.