На пушкинских весах я взвешиваю слово. Ночь, солнце и луна. Как будто полвторого, но время - ширма для поэта. Через какие-нибудь три недели-лето, потом инфляция, война... Раскрасьте всё это красным светом. Счастье! - вот всё, чего хотите вы: ягнята, свиньи или львы, шакалы, волки и легавые, и левые и правые. Потом - всё было, было, было, и улыбается могила, раскрыв вонючий чёрный рот. А может, всё наоборот? Какая разница? Спускаясь по тёмной лестнице подъезда, я жду страданий, а не счастья, и мне совсем не интересны мечты, которые сбывались - густая человеческая слизь. Мне тошно от людей, я сам себе противен... тем временем начался ливень и гром за тучею стучал, как Фёдор Тютчев обещал. Я вышел на проспект и оглянулся. За перекрёстком влево улица светилась ясным тихим светом, понятным для поэта, я повернул туда, прибавил шаг, ведь я увидел этот знак того, что близится развязка и скоро упадут все маски, которые скрывают пустоту, беспрекословное молчание, И неземную красоту, И обещанье.