Пригорюнилась трава, наклонилась до земли, И куда то до тепла, улетели журавли, Закручинился в дали месяц молодой, Разбросав лучи свои, за серебряной рекой. В малахитовых полях, васильки раняют мёд, И о чём то на ветвях, грустно соловьи поют, Разгулялсяозорной, ветер гуслями звеня, Но с собой как прежде вновь, он не позовёт меня.
На губах смородина, чёрная горчит, И всё ладно вроде бы, а душа болит, В дали бирюзовые не подняться мне, Знать грехи тяжёлые, держат на земле.
У дороги бьёт родник, с горькой, мёртвою водой, Ну а мне бы хоть на миг, отыскать глоток живой, В монастырь бы с ней пошёл, у иконы освятил, Да смородины потом, каждый листик окропил.
На губах смородина, чёрная горчит, И всё ладно вроде бы, а душа болит, В дали бирюзовые не подняться мне, Знать грехи тяжёлые, держат на земле.
На губах смородина, чёрная горчит, И всё ладно вроде бы, а душа болит, В дали бирюзовые не подняться мне, Знать грехи тяжёлые, держат на земле, В дали бирюзовые не подняться мне, Знать грехи тяжёлые, держат на земле.