В Июне, в полночь, в мгле сквозной, Я был под странною луной. Пар усыпительный, росистый, Дышал от чаши золотистой, За каплей капля, шел в простор, На высоту спокойных гор, Скользил, как музыка без слова, В глубины дола мирового. Спит на могиле розмарин, Спит лилия речных глубин; Ночной туман прильнул к руине! И глянь! там озеро в ложбине, Как бы сознательно дремля, Заснуло, спит. Вся спит земля. Спит Красота! — С дремотой слита (Ее окно в простор открыто) Ирэна, с нею С_у_деб свита.
О, неги дочь! тут как помочь? Зачем окно открыто в ночь? Здесь ветерки, с вершин древесных, О чарах шепчут неизвестных - Волшебный строй, бесплотный рой, Скользит по комнате ночной, Волнуя занавес красиво - И страшно так — и прихотливо - Над сжатой бахромой ресниц, Что над душой склонились ниц, А на стенах, как ряд видений, Трепещут занавеса тени.
Тебя тревоги не гнетут? О чем и как ты грезишь тут? Побыв за дальними морями, Ты здесь, среди дерев, с цветами. Ты странной бледности полна. Наряд твой странен. Ты одна. Странней всего, превыше грез, Длина твоих густых волос. И все объято тишиною Под той торжественной луною.
Спит красота! На долгий срок Пусть будет сон ее глубок! Молю я Бога, что над нами, Да с нераскрытыми очами, Она здесь вековечно спит, Меж тем как рой теней скользит, И духи в саванах из дыма Идут, дрожа, проходят мимо.
Любовь моя, ты спишь. Усни На долги дни, на вечны дни! Пусть мягко червь мелькнет в тени! В лесу, в той чаще темноокой, Пусть свод откроется высокий, Он много раз здесь был открыт, Принять родных ее меж плит - Да дремлет там в глуши пустынной, Да примет склеп ее старинный, Чью столь узорчатую дверь Не потревожить уж теперь - Куда не раз, рукой ребенка, Бросала камни — камень звонко, Сбегая вниз, металл будил, И долгий отклик находил, Как будто там, в смертельной дали, Скорбя, усопшие рыдали.