Омывала слезами своё дитя надменное, Взлелеянное соками в утробе, Избравшее трущобы.
Вынашивала в чреве семя космоса: Неблагодарный плод любви навязанной, Отвергнувший тепло, соткавший себе гроб из коконов бетонных.
Мать молчалива, сострадательна, приучена терпеть, Но боль её глубинна: Её родимое дитя ей тело расчленило, Изнасиловало, отреклось и безраскаянно покинуло.
Слёз её тяжесть несравненна. Она бы закопала себя в землю, не будь сама Землёй. Она бы устремила душу в небо, если небо было бы не в ней. И отдала бы своё тело океанам, если б океан не уместился в ней.
Она постигла отвергнутую нежность, За ходом лет ставшую корой. Она в себе вместила любви вечность, За ходом лет не ставшую сырой.
Впитавшее её дитя себя хоронит Под стальным погостом. Его лицо перечёркивает злостью.
Ей очень душно в копоти заводов. Ей очень больно от электропроводов. Ей очень горько от оскорбивших её слов.
Она не знает про Иисуса, но если он и был распят, То надругательства над нею это груз, Которому нет имени, нет кары равной.
Её дитя тиран, чей извращённый стан Её ласк не достоин за каждый вбитый в нежность плоти гвоздь.
Но глубина её любви не знает злобы. Она способна только сострадать И омывать своё дитя слезами. Дитя своё слезами омывать.