Уголок для Бога (названия не нашел, поэтому придумал сам). Стихи Иоанны Мареш-Левицкой.
Уголок для Бога (названия не нашел, поэтому придумал сам). Стихи Иоанны Мареш-Левицкой.
Бог нас , конечно, любит, но устает порядком. Берет недельку отгула и едет к своим грядкам. На небе (седьмом, может… а, может, на самом чердачном) У Бога есть рай личный, рай бесконечно дачный.
Там он, в All STAR кедах, стоит на своих гектарах, и пятна травы свежей на джинсах его старых. Прошепчет он еле слышно: «деревья мои, травы, Я дома! Земля, помнишь, как руки мои шершавы?»
И тут, оголтело лая и обгоняя друг друга, к нему подбегут собаки (к нему — не Богу, а другу). Все разных пород и нравов, возраста и окраски: дог, лабрадор, дворняжка, любимец — сибирский хаски.
Холодным и мокрым носом каждый в него уткнется. Любовь на то и любовь… даже Бог от нее не спасется. Ничком упадет тихо, не в силах пошевелиться, и будут в глазах слезы, словно роса, искриться.
Он будет лежать долго, покуда не потревожит чья-то душа (даже несколько душ, может):
— Господи, мя помилуй! Я до того грешен!
— О чем ты, мой сын?! Сядь-ка! Попробуй моих черешен! Помоешь их сам, ладно?! Меня еще ждет рассада, и для уставших от жизни гамак натянуть надо…
…А ангелы да архангелы, мученики да апостолы… Дел натворили, глупые,
и кулаком пО столу: «Бога спустить надобно с дачной его вершины!»
И утром Его разбудит сигналящая машина.
Он медленно, очень медленно будет идти к забору, где скажет дворняге, догу, хаски и лабрадору: «Вы остаетесь за старших! Я на вас полагаюсь! Как только… то я сразу… я вырвусь! я постараюсь… Я бы остался…только…чистых уж нет футболок. Нет, я не пла… а впрочем… только чур без подколок…»
И быстро в машину сядет, скажет разбито: «трогай!» А по приезду Отче будет носить под тогой, тайно, свои джинсы. И слушая наши души, Он рисовать будет в блокнотах черешни и груши.