Описал параболу лом и на балабола пал. На пол лбом тело полегло, Эх, по более морали - зло, Игра в волейбол болью меж людьми привычным стоном. По голове ломом вломили нагло, ломая в наклон. А что же в наголо бритой голове ломаемого было то до? С пылу на быка матадор, собой горд: «За мной весь город!» Горазд горы свернуть боров, но в пору ту паре без спору Поручнем получилось лишь свёртывание крови, Словив исход здоровья. А то б и сдох, помер мир очередного индивидуума, собрата. Высокопарны слова, а тут искра в ум, а рука к травмату… Рывок – Раптор! В нём мыслей моток, разгон, будто мирный атом! А там всё… Одной комнаты хата, коммерция, спец по авто, Дорога меряется ладно шинами Прадо, лучшая девушка рядом… Во взгляде её утонуть так не терпится! Да что там! Казалось, глаза оттиском васильков осилили бы линкор. Он осел бы Тирпицем в прохладу Балтики… Семёрки обычно, с корешами-решалами по блатной волне, Чтоб не прижал, полоща, её гнев в девятом вале. Лучше девятый этаж и милдсевен… Связи, подвязы такелажем всецело бригу видов на жизнь Героя нашего согласно всем ценностям социума. «Слушай, Солнце, у нас скоро свадьба!» Уверен в себе словно Капонэ, сходу брать банк. Силён, устремлён Марко Поло к мечтам. А щас вон удивлён в раз, Марком Крассом в сечи пал! Марко поло кровавое лома в мяч черепного короба! Ярка колода образов, прям фауна острова Комодо! В секунду это всё «Бух!» в голову парня молодого… А после, двадцать семь лет ухнуло, будто во тьму, рухлядь комода. Даа, вот он лома удар! Такие комоды - дар комодских варанов шантрапы, Подлой кодлы угар. У четвёрки ребят не ребят, теребя, в глазах просветления Шангри – Ла, Ладно, откуда бы… От глада и худобы, где хладно и худо быть , для бравады и удали Складно добыть настроение шакала!
И что им авторитет некого паренька, Слово за слово унижающего их поползновения! Блестели цепи звенья, камень перстня… Блеснула сталь лома – пешка съела ферзя. Бумажник, мобила, золото, ствол – смаяли и под крыло вон вечера форся, Компания неизвестных, вода словно после цунами убралась. А с бритой, разбитой головы убралось сознание, Как Карфаген в битвах падал под римские стяги, Так осознание матери падало пинтой слёз, Пока голову сына швы стягивали. Там черепно-мозговая, инвалидность… Стоило ли вот чопорно разговаривать, грузить солидностью Мелочность, бестию провокаций шпаны?! И вот уже сраный лом костью поперёк пасти амбиций, Ломкостью рыцаря принципов. Кархарадон остался китовой акулой. Вроде успешный парень предстал в виде успеха безымянной компании. Округой теперь всей ищи-свищи! Сам соловей разбойник навряд-ли им наказание влечет. Город не мал, да может и дело в залётных кречетах Так вот нелепо может обречь себя любой знатный фраер В российских то вечерах. На каждого есть свой лом, и есть же разум – аптечка. Слепой гордыни рты заткнут мечи холодного расчёта, Всаженные по гарды. Слепая трусость, равно - согбенные головы Под тяжестью хладной стопы. И в этом ведь все мы! Против лома нет приёма? Но ведь всегда пройти можно до пункта приёма металлолома. Найти бы лучше пункт приёма злобы, Что явила послом руку с ломом и по головам! Не мудрён приём! Эти пункты давно нам кричат: «Приём! Приём!» эхом времён: Религией, философом, искусством всех видов… Ну а пока вот так шпана, закус, лом, драка, И инвалидность лысого мужика. День догорал в закат, как погребальный дракар…