Тебе известно то, что ведомо немногим, Как мне понятно то, что многим не под силу. Мерцанье городов - напрасные дороги. И в сотни злобных ртов гордыня голосила. И снова твой апрель задумчив и печален. О нет, не говори, я всё пойму без слов. Ну, что ж, купи свирель, мы едем в город Гаммельн, Где музы не в чести, но важен крысолов. За твой достойный труд, и лёгкий, и приятный, За толпы серых крыс, что выстроены в ряд, Тебе оплатят путь и в Гаммельн, и обратно, Дадут похвальный лист и Эльзу посулят. А Эльза так нежна, бела и благонравна, Уж первая из дев - так первая из жён. В Германии она себе не знает равных, И образом её любой заворожен. На что уж бабий род - любую примет серость, Быть краше, чем она - тяжеле всех грехов. Свирель и воздух в рот, как Гаммельну хотелось, И крыс из Гаммельна уводит крысолов. Наивная цена за эдакое чудо! Ты крысам воспоёшь далёкие моря. И ринется толпа - туда-туда отсюда Твоей свирели вслед . Постой, а что же я? А я, скрестивши лапки на груди, Шагаю главной крысой впереди. Смотри, не оступись, не упади И в целости всю стаю доведи, Где первою таможней дальних стран Шумит и зеленеет океан, А нет его - не страшно, мы надём Другой ему подобный водоём. Шагается и дышится легко, А стало быть, уже недалеко, Да вот же он, тронь лапою, проверь. Спасибо вам, свирельщик и свирель! Но что это, никак водоворот? Мне воздуха уже недостаёт! В агонии ощериваю рот, А музыка зовёт, зовёт, зовёт... Когда телами пруд наполнится донельзя, Когда последний хвост умрёт на берегу, Хоть грамоту дадут, зато откажут в Эльзе, И тут я ничего поделать не смогу. И Эльза в свой черёд заплачет у порога - И годы не вернуть, и слёзы не унять. Тебе известно всё, а это так немного, Так ей известно то, что многим не понять.