Она пахла медом и молоком, Она ходила кошачьей поступью. Хотелось выпить её глотком, Чтоб добровольно после сдаваться в постное. В её жилах бежал виноградный сок, А в моих — продирала дорогу соль. Мы были различны, как йог и йод, Но я невыносимо любила её. Она грела солнцем семи миров, Она струилась искристей стерляди. Хотелось икры её сладкой — в рот, Чтоб откровенно после плеваться стейками. В её голосе лето играло фолк, А в моем — сентябрь, Даниэль Дефо. Мы спали обнявшись, и ночь напролет Я невыносимо хотела её. Она стала мне жизнью без рваных рифм, Она ласкалась щенячьими, женскими. Хотелось в Амстер, в Париж и в Рим, Чтоб хладнокровно после летать в Ижевски. В её пальцах стучал барабанный блеск, А в моих маячил туманный блюз, Но даже в самом чреве небес Я знала: кроваво её люблю, Я знала, что соль незаживших вен, Не дернув бровью отдам взамен За сон её на полотне груди, За страх исчезнуть в смоле рутины, За смех, за ладони, за розу губ, За сына, что нежноотважен, как гунн. А кто-то мне говорил: уймись, Ты так юна (по английски — мисс) Все проходит. И это пройдет. Но я мимо библий люблю её.