Он мог часами смотреть на огни У ног столиц одетых в платье Вечерних ярких фонарных книг И думать о ней как о сказочном счастье. Он долго не мог по ночам уснуть, Стоял у окна, не ложась в кровать И с неба он ее бы достал Луну, Если б знал, как ее позвать.
Она могла вечно смотреть на мосты У ног благородного Санкт-Петербурга Разбитого черной чертой воды И слушать его словно лучшего друга. Она не могла допоздна уснуть И смотрела в окно, завернувшись в ночь, Она так хотела достать Луну, Но никто ей не мог помочь…
Один волшебник сидел и скучал Средь пыли в чудесном своем чердаке И в одном из волшебных своих зеркал Он увидел историю о чудаке. И долго не мог ничего понять, Чесал в затылке и пил коньяк. Хотелось ему чудака занять, И волшебник, вдруг, понял как:
Вечность ничего не стоит, Если эти двое по одному. Небо было бы довольно, Если бы эти двое сняли Луну.
И он оказался напротив окна, У которого молча сидела она, И в руках у него серебрилась луна, И она поняла, что уже не одна. Они долго, обнявшись, стояли внизу И плакали, глядя на лунный свет, И волшебник вдруг тоже смахнул слезу, Как хороший ее сосед.
Ведь вечность ничего не стоит, Если эти двое по одному. Небо было так довольно Тем, что эти двое сняли Луну.