Музыкант играл на скрипке -- я в глаза ему глядел. Я не то чтоб любопытствовал -- я по небу летел. Я не то чтобы от скуки -- я надеялся понять, как умеют эти руки эти звуки извлекать из какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил, из какой-то там фантазии, которой он служил? Да еще ведь надо пальцы знать, к чему прижать когда, чтоб во тьме не затерялась гордых звуков череда. Да еще ведь надо в душу к нам проникнуть и зажечь... А чего с ней церемониться? Чего ее беречь?
Счастлив дом, где звуки скрипки наставляют нас на путь и вселяют в нас надежды... Остальное как-нибудь. Счастлив инструмент, прижатый к угловатому плечу, по чьему благословенью я по небу лечу. Счастлив он, чей путь недолог, пальцы злы, смычок остер, музыкант, соорудивший из души моей костер. А душа, уж это точно, ежели обожжена, справедливей, милосерднее и праведней она.