Я выжил, когда солнце зашло и песок на зубах, словно сахар, хрустел. И слова, фонари спальных районов, будоражили кровь пучеглазых калек. Это век отпечатался в поле, на распутье трёх рек. А потом обезглавленный месяц сыпал с неба травой. А потом обезглавленный месяц сыпал с неба травой, будто живой. Я выжил, не зная, на ощупь. Толь кто-то помог, толь шутил седой бог. Толь комар засудил соловецкую жабу и в распухший язык смертоносное жало воткнул, перевернул. Воткнул-перевернул. А потом обезглавленный месяц сыпал с неба травой. А потом обезглавленный месяц сыпал с неба травой, будто живой. Я выжил непомерной ценой. Половиной безмерной черпая покой. Армейскую кому, безличностный бред, казалось — отпет. Отпет, ха-ха, отпет. А потом обезглавленный месяц сыпал с неба травой. А потом обезглавленный месяц сыпал с неба травой, будто живой.