Стрела наручных часов сейчас дрогнет, А с нею тронется и весь мир. Вереница колёс пошла дробью - Город уехал, унеся для блезира Все вздохи прошлого. Да omnia mea mecum porto - К новым дорогам с потёртой подошвою. В пути задыхаясь воздухом спёртым, Они везут свёрток воспоминаний. Ищут новую жизнь, находя миражи. Понимают простое, дойдя лишь до грани: Никуда от себя не сбежишь.
Клетка пахнет слежавшейся пылью, За окнами бродит седой туман. Тонкие прутья стен мне уже постыли; Люди хотят быть пустыми, но не скроешь следы их ран.
Замкнув под столом журавлиные ноги, Желтоусый сосед читает книгу с дешёвой бумаги, Облачённой в цвета жжённого сахара тоги, Что придавали тошнотности саге.
"Тихий ход проще взлётов и проще падений, А жить можно даже не следом, а вторя", - Молвил он, разнося с полки, спрятанной тенью, Запах сгнивших зубов и неведомой хвори.
А дородная женщина, поведя чуть плечом, Согласилась с докучливым голосом. Уповая на то, что тот увлечён, Распустила волной ржавые волосы. Коснулась украдкой своей переносицы С россыпью маленьких прыщиков, Поправив очки, молвит: "Te ipsum nosce, - И - покраснение на щеках - Эту фразу узнала с моих бумаг, Рассыпанных на столе, Но продолжает, - Да свят Аллах, Он в этом деле поможет мне".
Я их не слышу - во мне покой. Погасли лампы - лишь монохром фигур. Мне снится сон: за мной погоня, И я Бегу, И я Бегу, И Я бегу, Но куда от себя сбежишь?