Я работаю на свою душу, и она меня отравляет. Слушай, слушай, я сама себя не понимаю. Как ты можешь мне говорить и резать этими вот словами? Я не хочу ничего знать, уходи. Мы справимся сами.
Мы - это я и моё сознание, оно твердит мне как часто я не права, и мои мании перерастают в вечное. Я стою, мне страшно. Где моё встречное, где, где, где всё моё встречное, человечное, не конечное?
Я иду, я болею и у меня внутри крутится нож, он дает мне отчётливо понимать любую ложь, он дает мне возможность не говорить ничего. Начать, что ли, искать в алкоголе тепло, хоть какое-нибудь тепло.
Я не могу плакать, Господи, это танго прощания. Я не могу бегать или стоять рядом с кем-то. Ты отворачиваешься и говоришь мне что-то про порицание и какую-то лету, когда я привычно приставляю к виску курок. Слушай, либо проваливай, либо ложись головой на Восток
Господи, да как я могу кому-нибудь доверять, если я плачу, а меня даже не тянутся провожать? Только презирать, давить и уничтожать. Мне приходится выть, и просить, и пахать, упорно и долго пахать, чтобы выжить в той жизни, которую ты мне дал, чтобы справиться с этой болью и одиночеством, чтобы накал всех моих отношений спал.
Господи, во мне нет ничего кроме слов пророчества, Господи, во мне ничего кроме своей любви,
Господи, почему меня разрывается на составные, на самые на чужие?
Я иду по городу в почти истерике от пустоты внутри.
Господи, благослови меня, на что-нибудь благослови.