"Как Квазимодо" - в моём диагнозе доктор накатал Такты, симфонии, допинги пофиг, моя наркота - мой Notre Dame Где я в дерьмо втоптал три года ради пристанища Для пениса, мне несомненно покажется - мне бы пора перестать трещать. Мой круг вещей под грубым щебнем отношений вдруг исчез Я выдираю с корнями искру из клумб, но этих клумб не счесть. Ломаю на щепки тупым топором искусства хрупкий сарай Юмор теперь не соратник, это то место где только ублюдки сорят. Я вру изо дня в день. Покуда занять себя нечем, я занят Стабильными самокопаниями пьяным в компании само-терзаний. Мне глаза завязала Гузаля, занавес зала... все на местах и я замер... Мне вручают "приз Дарвина", пистолет приставив. Поздравь бездарность, стало быть слабым оправданы ступор и стах. Тупо раздав дары по кабакам, доведет ли к кресту моему борозда? Паскуда вернула на старт с новыми рваными ранами. Тот пьяный мим похоронил огромный твой над харей нимб.
Я раздам свой дом по кирпичам и камням И тогда на мне они оставят след. Я продам друзей и накуплю подарков Для тебя, ведь твой глухой звонарь ослеп.
Несу цветы своей возлюбленной. Нет искры, но безумный мальчуган - это доступный найм. И я ведусь на фальшь и шлю опять в пизду мораль, Несу сраный букет тебе, словно в руках несу грааль. Я будто на пару с кем-то рву постоянно твой парус ветром И, да, ты права, я скептик, но под эстетикой я ослеп. И я вырубаю свет там, где твои крылья болтались на скрепках От старого степлера, где неестественно был я тобою воспет. Повсюду по следу... Все, что приравнял бы к кощунству: Любую херню абсолютно, с улыбкой только тебе спущу с рук. Хотя бы сейчас почувствуй хоть что-то, сделай ничтожный шаг Ты жуткий мой ночной кошмар среди теней дешевых шмар. Пустует моя колокольня теперь не звонят эти колокола В пизду их. Ведь это так больно - они никогда не звонят для меня. Раздует слухи молва о дураке. Зрители Ставят стулья напротив меня и у каждого камень в руке. Я бы рад ароматам нашатыря, но куда-то, может и рядом Выкинул глупую голову, поиск её для меня теперь вроде шарады Нигде мне больше не рады, кинув мир в ее ногам. О, notre dame, закрой ворота перед ней, о notre dame.