Я бы хотел вернуться беззаботным мальчишкой. На моих хрупких плечах ранец с книжками. Мамин высокий сопрано кричавший через двор: "Руслан домой!". А Осень рисовала узоры. Насыщенные краски, яркими цветами. Не уходи постой! По будь еще с нами. Те места где поэты черпали вдохновения. Вдыхали воздух грусти. Отрывки мгновения. Я видел старые фото в ящике из дерева. Как марщины старика потресканные временем. На них кадры жизни советского быта. Счастьем ожившие ленты и ты там. Черно белые фото , ярче чем цветные. В них почему то больше жизни. Живые. Я там в душе глубоко у себя сохраню Что бы позже вызвать эффект дежа вю.
А я молился за родных скрипя ночью зубами. А Я боялся тог о что не откроются двери. И ночью в городе, меж холодными телами Под абажуром я писал, писал и верил.
А я молился за родных скрипя ночью зубами. А Я боялся тог о что не откроются двери. И ночью в городе, меж холодными телами Под абажуром я писал, писал и верил.
Я видел на асфальте люди пишут признания, оставляют чувства в смеси песка и гравия. Позже прохожие ногами истопчут сердца. Время разломает. Дождь смоет все цвета После стольких исканий я ее нашел. Ту самую единственную, с ней мне хорошо. Я могу делиться с ней мыслями часами. Могу по долгу молчать. Она меня манит Манит добротой, своим антуражем. Её красота будто Щедрина пейзажи Я ей поклялся только ей песни посвящать. Я люблю тебя осень! В ее плену опять. Я испугался тут. И я не слышал запаха Наступавшего на пятки взросления. Как это? Звали мальчишкой, теперь молодым человеком. Зачем? Ведь в старость я не покупал билеты. Это букет мыслей, чернила на бумаге. По бледной коже моей бегают мурашки. Корабль мой в тумане плывет без якоря. Я хочу быть одиноким чтоб заметили меня. Я хочу быть одиноким, так наверное легче Черный шарф закроет мою шею плечи. Моя ночь как врач мои раны залечит и я робкой походкой пойду судьбе на встречу.
А я молился за родных скрипя ночью зубами Я боялся тог о что не откроются двери И ночью в городе, меж холодными телами Под абажуром я писал, писал и верил.
А я молился за родных скрипя ночью зубами Я боялся тог о что не откроются двери И ночью в городе, меж холодными телами Под абажуром я писал, писал и верил.