Он был удачлив, молод и красив, Быть может, добр, и это неизвестно. Но всë же мил и даже вроде не спесив, И делал только то, что интересно.
Его отец, как исстари велось, Хотел, чтоб не забыл его потомок, И дерево у дома поднялось, И расплескало ветви по-над домом, И к солнцу всеми листьями рвалось.
А сыну это — что! Он всë летал, Не должен никому, все дни в забаве. Где он ни побывал, чего ни испытал! Явь стала сном, а сны — как будто явью.
А сколько лет прошло — он не считал, Его это ничуть не задевало, Ведь Он был вечен, этого хватало, И писем он из дома не читал.
Но как-то — не запомнилось, когда, — Повеяло во снах давно забытым И потянуло вечного туда, Где дерево, где дерево шумит, дождëм омыто, И дом стоит, радушен, как тогда.
И он пришëл с чужих ему долин, Пришëл домой, к заветному покою… А дома нет, на его месте в рост полынь И дерево, и дерево сухое!
И он прижался поседевшей головой К стволу бескорому: «Да что ж это такое?!.. Ведь я спешил сюда! Ведь я пришëл домой! А дома нет, и дерево, и дерево сухое…»