Воскресение, вечер. Заснежило. И ветер Полетел сквозь молочную муть облаков. Я гляжу: там, в углу, на сыром табурете, не прикрыв и окно, не пугаясь ветров,
кто-то вслух размышляет о небе и рае и о том, что случилось. Однажды в мае Я ждала, что придешь. Было жарко и странно, Пыль вздымалась с земли фонтанно, Из колонок противно вопило сопрано, И спешил поскорее прийти июнь.
Я стояла одна, упершись взглядом В непонятную точку – кирпичность стен. Мне казалось, что ты опять стоишь рядом, Говоришь о ненужности N-систем,
И стоишь, ухватившись за старый шкаф, И стучишь надменно крышкой рояля – Он из прочих твоих забав Оказался надежней, чем вся святая, Святая твоя любовь. И я знаю,
Что теперь воскресенье. И ветер гулкий Напевает про чувства и прочие вздоры: О загадочной, страшной и странной шкатулке Без надежды, врученной мне милой Пандорой,
И рычит, и шипит, и кричит мне ветер, И метелью, шипя, в глаза плюет. Я гляжу - вот, в углу,- играя на флейте, Утомившись от мая, Зима идет.