И горько стало мне, что жизнь моя прошла, Что ради замысла я потрудился мало, Но за меня добро вставало против зла, И правда за меня под кривдой умирала.
Я не в младенчестве, а там, где жизни ждал, В крови у пращуров, у древних трав под спудом. И целью и путем враждующих начал, Предметом спора их я стал каким-то чудом.
И если в дерево впивается пила, И око божие затравленного зверя, Как мутная вода, подергивает мгла, И мается дитя, своим врачам не веря,
И если изморозь ложится на хлеба, Тайга безбрежная пылает предо мною, Я не могу сказать, что такова судьба, И горько верить мне, что я тому виною.
Когда была война, поистине, как ночь, Была моя душа. Но — жертва всех сражений — Как зверь, ощерившись, пошла добру помочь Душа, глотая смерть, — мой беззащитный гений.
Все на земле живет порукой круговой, И если за меня спокон веков боролась Листва древесная — я должен стать листвой, И каждому зерну подать я должен голос.
Все на земле живет порукой круговой: Созвездье, и земля, и человек, и птица. А кто служил добру, летит вниз головой В их омут царственный и смерти не боится.
Он выплывет еще и сразу, как пловец, С такою влагою навеки породнится, Что он и сам сказать не сможет, наконец, Звезда он, иль земля, иль человек, иль птица.