Не раз повторял капитан, что все беды от женщин И коль хоть одна на борту, то фрегат не жилец. С единственной, той, что зовётся удачей, обвенчан, Другую он вряд ли б когда-то повёл под венец.
Влюблялись в него сеньориты и леди, так что же? Он был и красив, и силён - гнул дублоны в руке, Но был океан ему всех леди мира дороже, И, чуть подлатавшись, фрегат исчезал вдалеке.
Но как-то, такое бывает, берёт верх природа, Наш юнга влюбился и где-то в Сеуте убёг. И взяли мы нового на борт за час до отхода, И вышел в дежурство фрегат: «В добрый путь, с нами Бог!»
Был тонок он, как колосок, И невысок, а голосок Вам песней швы сердец, как швы бортов промажет. Пусть плохо знал он такелаж, Душой моряк, а значит - наш! И экипаж ему поможет с такелажем.
Два месяца скуки, но вот чей-то парус в тумане, Смотри-ка, на флаге и череп, и крест из костей. «Ну, что же, - сказал капитан, - Вновь удача сама мне Корсара послала! Наверх все, сто тысяч чертей!»
Но ошибался капитан, Два дня, две ночи по пятам За ним мы шли в тумане тихою пантерой. И вот развязка, и к концу Стоим борт в борт, лицом к лицу, И будет бой, а, значит, будут им галеры.
Для нас рукопашная – это привычное дело, Но жарким был бой, и рубился пират в две руки. Тогда и меня - видишь шрам? - чья-то шпага задела, Но я расплатился на месте – претят мне долги.
И наш капитан в самой гуще, с ним справиться - где там! Они ведь с удачею были друг другу верны. Рубился с тремя он, когда кто-то там из мушкета Решил и его угостить с трёх шагов со спины.
Не шпага, пуля, вот в чём суть! Три шага – это тоже путь, И не дождалась пуля с капитаном встречи. Да, в этом суть – три шага – путь! Его закрыла чья-то грудь… Вот так мы юнгу потеряли в этой сече…
А после простились с друзьями, и тем, кто любимы, Как есть отписали: «Погиб, помня, веря, любя…» И залпами с ромом усопшим воздали долги мы, Чтоб в следующий раз помянули, быть может, тебя.
Был юнга как брат мне, как жить дальше с вечной виною? Кому отписать? И нашёл я в его рундуке С пометкой конверт: «Вскройте, если вдруг что-то со мною...» Для нашего брата нет странного в этой строке.
Я вскрыл и стоял, словно кнехт, и не вымолвить слова… Стоял и не верил, а в сердце тайфуны и мгла: «Не Виком зовут, мол, меня - моё имя Виола, Простите, но, мол, по-другому никак не могла!
Всегда семь футов кораблю! А я люблю, ну хоть в петлю! Так извините за обман, не по злобе я! Пусть будет счастлив капитан, Я ж не любить его и там На небесах и в преисподней не сумею!»
Не раз повторял капитан, что все беды от женщин, И коль хоть одна на борту - пропадут моряки… С единственной, той, что зовется удачей, обвенчан… Напился в тот день он и плакал… должно быть с тоски.