Широкие лиманы, зеленые каштаны, Качается шаланда на рейде голубом… В красавице Одессе мальчишка голоштанный С ребячьих лет считался заправским моряком. И если горькая обида мальчишку станет донимать, Мальчишка не покажет вида, а коль покажет, скажет ему мать: Припев: «Ты одессит, Мишка, а это значит, Что не страшны тебе ни горе, ни беда: Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет И не теряет бодрость духа никогда».
Широкие лиманы, поникшие каштаны, Красавица Одесса под вражеским огнем… С горячим пулеметом, на вахте неустанно Молоденький парнишка в бушлатике морском. И эта ночь, как день вчерашний, несется в крике и пальбе. Парнишке не бывает страшно, А станет страшно, скажет он себе: Припев. Широкие лиманы, сгоревшие каштаны, И тихий скорбный шепот приспущенных знамен… В глубокой тишине, без труб, без барабанов, Одессу покидает последний батальон. Хотелось лечь, прикрыть бы телом родные камни мостовой, Впервые плакать захотелось, но комиссар обнял его рукой: Припев. Широкие лиманы, цветущие каштаны Услышали вновь шелест развернутых знамен, Когда вошел обратно походкою чеканной В красавицу Одессу гвардейский батальон. И, уронив на землю розы, в знак возвращенья своего Наш Мишка не сдержал вдруг слезы, Но тут никто не молвил ничего. Припев: Хоть одессит Мишка,— а это значит, Что не страшны ему ни горе, ни беда: Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет, Но в этот раз поплакать, право, не беда!