Очень много на земле красавиц, А скольких я глазами проводил! И хранит мне преданная память Тех, кого когда-то я любил. По Парижу мы с Нинель ходили, Целовались в щечки и взасос, Но когда они мне предложили: \"Оставайся!\" - ноги я унес.
Дура ты, Нинель, какая все-таки же дура ты, Я ж без Твери как туча хмурая, И я махаю вам рукой, Я еду в Тверь к себе домой.
И уже Берлин меня встречает: \"Гутен морген, господин артист!\" И Мадлен так нежно обнимает, И вальс играет аккордеонист. И Мадлен сказала: \"Вы поверьте, Будем жить мы с вами хорошо.\" Подарила трусики в конверте, Чтобы никуда я не ушел.
Дура ты, Мадлен, какая все-таки же дура ты, Я ж без Твери как туча хмурая, У нас суды и мусора И два действительных вора.
Я бы с ними, может, и остался, Хоть хорош Берлин, хорош Париж, Но никому душой не открывался, Хоть симпатий к ним не утаишь. И уже когда домой прибуду, Тверичанку в гости приглашу, Вот оно, тверское наше чудо, Здесь я по особому дышу!
Россия умница, какая все-таки ты умница, И ни к чему мне тучей хмурится, Осташков бежит в Волочок, Полно у нас девчоночек.