Спит ковыль, равнина дорогая И свинцовой свежести полынь… Никакая родина другая Не вольет мне в грудь мою теплынь. Знать у всех у нас такая участь… И, пожалуй, всякого спроси- Радуясь, свирепствуя и мучась, Хорошо живется на Руси! Свет луны, таинственный и длинный, Плачут вербы, стонут тополя, Но никто под окрик журавлиный Не разлюбит отчие поля. И теперь, когда вот новым светом И моей коснулась жизнь судьбы, Все равно остался я поэтом Золотой бревенчатой избы. По ночам, прижавшись к изголовью, Вижу я, как сильного врага, Как чужая юность брызжет новью На мои поляны и луга… Ну и все же, новью той теснимый, Я могу прочувственно пропеть: «Дайте мне на родине любимой, Все любя, спокойно умереть»…
Дайте мне на родине любимой, Все любя, спокойно умереть.